Слесаря Гошу вызывали?
Почему о фильме «Москва слезам не верит» спорят до сих пор
Сорок лет назад советская лента «Москва слезам не верит» получила премию «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке», молодой режиссер Владимир Меньшов победил в состязании с Франсуа Трюффо («Последнее метро»), Иштваном Сабо («Доверие»), Акирой Куросавой («Тень воина»).
Кто в семье хозяин? Вот вечный вопрос, на который ищут разумный ответ уже многие поколения. Фото: Мосфильм
Тогда же картина взяла «золото» в Хьюстоне, приз Гильдии прокатчиков США как самый прибыльный иностранный фильм года, была награждена в Брюсселе, на Кипре, в Португалии. Такого внимания к советскому кино не наблюдалось давно. Мир только что насторожился в связи с событиями в Афганистане, подверглась бойкоту московская Олимпиада, СССР назвали империей зла — и вдруг триумф! Просочились сведения, что президент Рональд Рейган, готовясь к встрече с Михаилом Горбачевым, несколько раз смотрел «Москву…», чтобы постичь особенности русской души. В СССР число зрителей приблизилось к рекордной цифре в 90 миллионов, Веру Алентову признали актрисой года.
В нашей критике и среди коллег режиссера воцарилось уныние: за что «рядовой мелодраме», «пошлой сказке», которая «эксплуатирует низменные чувства зрителей» и в нашей печати подверглась за это разносам, выпала такая честь?!
Вопрос, актуальный до сих пор: деятели кино любят забывать, что работают не для себя и критиков, а для публики. И потому каждый случай серьезного успеха поучителен. Если драматург Валентин Черных и режиссер Владимир Меньшов сумели привлечь аудиторию, о какой вы и не мечтаете, давайте не упражняться в ревности, а думать, в чем секрет триумфа.
«Москва слезам не верит» — классическая история Золушки, обеспечившая зрительскую любовь многим голливудским лентам: неудачница упорным трудом добивается положения в обществе и завоевывает прекрасного принца. Меньшов талантливо воспроизвел ушедший быт — от старых названий метро до стиральных досок, от «Ямайки» по радио до Смоктуновского, которого еще никто не знает. Эта узнаваемость вызывала и грусть, и нежность, и радость от сознания, что жизнь все-таки меняется. А сердца лучшей половины зала фильм покорил еще и тем, что воплотил извечную мечту о муже, за которым жена как за каменной стеной. Пусть пьет, пусть бьет кулаком по столу, но он с принципами и железным мужским характером — он надежный.
Шло время, менялось общественное сознание, и за ту же идею теперь, в эпоху железного феминизма, фильм снова подвергают остракизму: отстаивает неравноправие женщины. «Катя принимает положение рабыни, а доминирует альфа-самец» — это уже из современной рецензии. Критиков шокирует, что слесарь Гоша мало что философствует и дружит с академиками, но не терпит возражений и указывает любимой ее место. И они тоже правы — с позиций эпохи #MeToo такой герой не может быть положительным.
А еще упрекали фильм о советской Золушке в лакировке. Как рассказал Владимир Меньшов, на худсоветах говорили, что такой карьеры, какую сделала Катя, в СССР сделать нельзя: «То есть если в центре фильма баба, надо показать, под кого она легла, чтобы стать директором, как по блату пролезла в руководство. Страшно вспомнить, но в неправде картину среди других упрекал… Михаил Ульянов. Тот, кто приехал в Москву из сибирского города Тара, поступил в училище, потом играл второстепенные роли в театре, спивался, потом сыграл в «Председателе» и стал лауреатом Ленинской премии, членом ревизионной комиссии ЦК. И он искренне утверждал, что человек «из народа» при советской власти не может пробиться!»
А фильм продолжает быть востребованным и ныне, оставаясь срезом узнаваемой правды о нашей жизни. В зависимости от контекста времени она оборачивается к нам разными гранями, но остается правдой о русском характере и типичных семейных коллизиях, а уж дело зрителя продолжить постулаты фильма своими раздумьями и выводами. Авторы ничего не навязывали, а «положительность» Гоши обусловлена не столько логикой картины, сколько харизмой Алексея Баталова. Это он заставил миллионы женщин влюбиться в Гошу. Не будь такого Гоши — не было бы и фильма. Читавшие одноименную книгу Валентина Черных отмечали разительные отличия ее итогов от итогов картины. Не потому, что Меньшов с Баталовым исказили ее идею — просто они увидели другую грань того же характера. В книге мы сами рисуем его облик, а в фильме он конкретен: у него лицо Баталова.Худсовет считал, что в СССР нельзя сделать такую карьеру, как у Кати. Словно министр Фурцева была из аристократов
Чем фильм взял американских киноакадемиков, по-моему, очевидно: они искренне считали империю зла беспросветно темным царством — а из фильма узнали, что там есть жизнь и есть красивые женщины, которые хотят строить свое счастье. Ходит метро, работает телевидение, идут фестивали, существуют понятия о чести и достоинстве. А то, что быт столь убог, добавляло картине экзотичности, а академикам — сочувствия героиням. Фильм стал для мира открытием неведомого материка, поэтому мало стран, где он не шел, и его признали значительным вкладом в культуру. Каждое время находит в нем свои достоинства и свои недостатки — это значит, фильм всегда актуален.
О том, что он стал лауреатом «Оскара», Меньшов узнал из программы новостей. Получить награду его не пустили — кто-то из коллег донес, что он восхищался изобилием в закордонных магазинах, и режиссер стал «невыездным». Статуэтку на церемонии принял атташе по культуре, а лауреату в Москве дали ее только подержать. Как горько сказал Меньшов, «это было особенно мило: фильм шел по миру как визитная карточка советского образа жизни, а создатель этой визитной карточки был признан неблагонадежным».
Валерий Кичин
Российская газета
